Потенциальные спонсоры: Мы не собираемся кормить все село Нижняя Серафимовка!

Пустое место

Здесь все сюр. Полуденное солнце раскаляет дорогу, и она словно испаряется масляной дымкой. Мы подъезжаем к голубым вечно распахнутым воротам. Рядом того же цвета табличка. Раньше на ней было написано "Нижнесерафимовский дом–интернат для инвалидов и престарелых". Сейчас нет ничего - только закрашенный прямоугольник цвета неба, вот уж точно пустое место! Во всяком случае для многих госчиновников. Нечасто они посещают эту богадельню у черта на рогах, не очень–то горят желанием изменить здешнюю патологическую действительность.

Тут нет времени. Дни, недели, месяцы ничего не меняют. Все одно и то же, что и год, и пять лет назад. Беспринципные санитарки, бьющие по рукам стариков, которые не желают отдавать им свое добро. "Корм", от которого нос воротят даже съедавшие всякое бомжи–инвалиды. Пьянки–гулянки в дни пенсии. И любовь до гроба в прямом смысле: есть тут несколько счастливчиков, которым жизнь компенсировала старость–безнадегу душевными отношениями. Мы проходим мимо двух таких. Они нас не замечают. Она на инвалидной коляске, в кокетливой фиолетовой блузке и с накрашенными губами. Он на костылях, дистрофично–худой, с большими болезненными глазами. Смотрят друг на друга, улыбаются, о чем–то тихо перешептываются в тени ели.

На этом поэзия "Серафимовки" заканчивается. Мы идем дальше - навстречу прозе. Нас ею не удивишь, за годы помощи этому интернату привыкли и к его полинявшему цвету, и к кошачьему запаху, и к звукам... А вот водитель наш тут впервые. Мимолетный сюжет "их жизни" его просто поверг в шок. Из раскрытого окна корпуса доносится громогласный бас санитарки. Женщина крепким матом взбадривает старика, который вяло, но упорно сопротивляется акту насильственного пищеприема.

- Ешь, мать–перемать, - не унималась санитарка. - Это тебе не курорт!

Не курорт, но это дом стариков, и весь персонал у них в гостях! Живут тут старики не на халяву, часть пенсии отдают за свое содержание в богадельне. Правда, это не спасает их от бесправного и беспросветного существования.

У порога корпуса сидят три женщины на колясках. Одна из них хватает за руку и тянется к уху, чтобы спросить шепотом, нет ли у нас хоть какой–нибудь ненужной вещи, которую она могла бы использовать в качестве гигиенической прокладки. Почему женщины вынуждены выпрашивать у посторонних даже такую мелочь, мы решили спросить у старшей медсестры Сабиры Мамбеталиевой. Пока искали ее, нарвались на "ревизию" гумпомощи: в холле раскиданные вещи упитанные женщины складывали в пакеты и куда–то уносили. На полу оставалось только старье. Мы подняли одну из маек: можно отдать на тряпки? Ответа так и не дождались - только недовольные взгляды тех, кого мы застали на месте.

- Это мы отнесем старикам наверх, - объяснила медсестра, вполне дружелюбная женщина. - А прокладки мы не покупаем. Только памперсы для лежачих - 30 штук на месяц. И даем только тем, к кому никто не приходит. А женщины для "своих дел" обычно просят у медсестер старое постельное белье.

Да, видимо, дождаться от них лохмотьев куда сложнее, чем выпросить тряпку у случайного гостя. После этого начинаешь понимать всю глубину и печальную истину фразы, которая написана на стене корпуса: "Мои года - мое богатство". Единственное.

...В этот раз мы приехали к одной из здешних обитательниц. Заходим в палату. После того как порылись в куче тряпок внизу, есть непреодолимое желание вымыть руки. В туалете оказываемся в окружении пятилитровых бутылей с мутновато–коричневой жидкостью. Это вода, которая идет здесь из крана вперемешку с глиной и песком. Ее старики отстаивают и пьют, готовят еду. Только это никого не волнует - пусть заранее к земле привыкают?

Конечно, в одну статью не вместишь все проблемы этого дома–интерната, где обитают около 400 постояльцев, больше половины из которых - лежачие. Здесь есть люди, которых в принципе не существует для государства, поскольку паспорта у них не было от роду. Несмотря на то что многие нуждаются в постоянном лечении - ведь интернат–то для инвалидов, тут острый дефицит врачей. Узкие специалисты раньше были, но их сократили. Медикаментов тоже нет. Но самое страшное, что у некоторых здешних работников нет ни стыда ни совести. Сколько раз мы становились свидетелями безобразного зрелища, когда санитарки отбирали подарки у стариков! На праздники, чтобы угостить каждого чем–то вкусненьким и иметь гарантию, что он съест гостинец, приходится рвать упаковку, ломать продукт. Конечно, работенка здесь мама не горюй, тяжелая, неблагодарная, низкооплачиваемая. Но это же не значит, что персонал имеет право в прямом смысле вырывать из глоток стариков материальный эквивалент благодарности. Удивительно, но эти люди не боятся ни черта ни бога, хотя видят, что за все в жизни приходится платить, сейчас в этом доме доживают свой век те, кто недавно здесь работал!

Ситуация в этой богадельне, конечно, аховая. Изменить ее можно только одним способом: дать возможность участвовать в управлении интернатом его попечительскому совету. Эти люди уже много лет помогают интернату, но, к сожалению, большинство усилий уходит в пустоту. Сейчас же к попечителям здесь примерно такое отношение: вы найдите деньги, отдайте нам, а мы уж разберемся, куда их тратить. При таком раскладе привлечь более или менее серьезные финансовые средства просто невозможно. Потенциальные спонсоры в растерянности: мы не собираемся кормить все село Нижняя Серафимовка!

...Мы уезжали отсюда ближе к вечеру. Как всегда, выжатые как лимон. Энергетика в этом месте тяжелая, свозят сюда дожидаться конца. Но многие старики, невзирая на это, ждут чуда. Надеются, что про них вспомнят, опомнятся, заберут. Ну или хотя бы приедут навестить. Выходят к воротам и смотрят на парящую дорогу в ожидании маршрутки, у которой здесь конечная остановка. Вот один из этих горемык ковыляет, останавливается, смотрит вдаль и ничего не видит...

На его месте может оказаться каждый. Кресло чиновника, счет в банке, влиятельные друзья, дети не могут застраховать человека от одинокой больной старости - у Бога на каждого из нас свои планы. И хотя бы поэтому те, кто по долгу службы обязан всколыхнуть здешнее болото, должны не отмахнуться, забросив газету в дальний ящик стола, а помочь несчастным, сегодня задыхающимся от безнадеги в этом пустом месте.