Как Фемида нанесла сокрушительный удар по науке о землетрясениях
В минувший понедельник сейсмологи Кыргызстана подписали обращение ученых всего мира к итальянскому правительству в защиту шестерых коллег. Известие о том, что итальянская Фемида приговорила тамошних сейсмологов к шести годам лишения свободы за то, что они не смогли предсказать разрушительного землетрясения в городе Аквиле, привело в шоковое состояние мыслящую часть человечества. Судебный вердикт, лишивший свободы ученых за их профессиональную деятельность, был назван образцом вопиющей несправедливости и средневекового мракобесия.
Очень опасный прецедент
Небывалый судебный процесс, с одной стороны, показал, как остро стоит до сих пор нерешенная проблема прогнозирования самого страшного по последствиям для человека стихийного бедствия. Но, с другой стороны, не станет ли это опасным образцом для правительств других стран, находящихся в сейсмоопасных зонах? И тогда, как пророчат пессимисты, дело может вполне дойти до того, что сейсмологов начнут вешать на площадях после каждой непредсказанной подземной бури.
Все это предельно актуально и для Кыргызстана. Еще в 2006 году кыргызские сейсмологи заявили о начале периода сейсмической активности, который будет длиться до 2026 года. Прошла серия сильных землетрясений на юге страны, увеличилось количество средних и слабых землетрясений на севере. Каждый кыргызстанец, как говорится, на своей шкуре почувствовал, как необходимо обоснованное научное предсказание: когда и где произойдет сильное землетрясение?
Но не будем ли мы теперь лишены жизненно важной информации?
С кем еще об этом поговорить, как не с главным сейсмологом страны, директором профильного института Канатбеком АБДРАХМАТОВЫМ.
— Канатбек Ермекович, что за обращение к итальянскому правительству вы подписали и почему?
— Это была кампания по защите осужденных итальянских ученых, инициатором которой стал президент Европейской сейсмологической службы господин Завьялов. Его поддержало практически все мировое научное сообщество, изучающее колебания земли.
Ученые еще раз объяснили политикам, чиновникам и судьям, что, несмотря на многолетние усилия, сейсмология так и не нашла способ делать достоверные краткосрочные прогнозы с указанием места и времени сильных землетрясений. Возможны долгосрочные прогнозы и предположения, которые основаны на многочисленных параметрах, регистрируемых исследователями, но не более того.
— Это, по–моему, и так всем известно. Но, видимо, были какие–то особые обстоятельства, которые дали возможность итальянской Фемиде вынести обвинительный вердикт?
— Это интересная история. В связи с повышением сейсмоактивности и в Италии, там была создана правительственная комиссия “больших рисков” по прогнозу землетрясений. Понятно, что из лучших побуждений. Туда вошли довольно известные ученые–сейсмологи. Они изучили ситуацию в Аквиле и решили, что поводов для беспокойства нет. Созвали пресс–конференцию, публично высказали свое мнение. А через пару дней в этом самом Аквиле произошло, может быть, и не самое сильное, чуть больше 8 баллов, землетрясение. Но оно практически разрушило старинный город, погибли 309 его жителей.
Даже если предскажешь, не поможешь
— Получается, публичные высказывания о природных катастрофах становятся небезопасным занятием — можно получить ярлык преступника и потерять свободу?
— Да, приходишь, к сожалению, именно к такому выводу. Ведь со мной в 2007 году было практически то же самое. Только тогда я не успокаивал, а, наоборот, будоражил людей, пытался привлечь внимание общественности, властей к тому, что начинается процесс сейсмоактивизации, возможны сильные землетрясения. Особенно на юге, и конкретно — в Алайской области. В результате МЧС подало на меня в суд за то, что я дискредитирую его деловую репутацию. А я говорил о том, что МЧС не реагирует на прогнозы ученых, а гумпомощь от зарубежных доноров, предназначенную жертвам природных катастроф, можно купить на Ошском базаре. За последнее пришлось принести публичные извинения, поскольку доказательств не было. Это спасло меня от обвинительного приговора.
Но главного я так и не добился: ничего не было сделано для предупреждения катастрофы. Никто не поехал, к примеру, в тот же Алайский район, в ту же Нуру, не научил жителей, как подготовиться к стихийному бедствию, укрепить дома. В результате селение полностью сметено с лица земли, погибли 75 человек. А ведь это было предсказанное землетрясение, и столь тяжелые последствия можно было минимизировать.
В любом случае тенденция судить ученых может принести только горькие плоды. Подвергаются риску права и обязанность исследователей озвучивать результаты своей работы.
— Но это не самое страшное. Хуже всего, что такому же риску может быть подвергнуто право простых смертных, живущих в сейсмоопасных зонах, получать информацию о том, что происходит в недрах земли. Как на сегодняшний день обстоят с этим дела у нас в стране? Почему, к примеру, вы сами не сообщили жителям Алайского района, какая беда им грозит?
— Ученые не имеют права самостоятельно обращаться к народу со своими прогнозами. Мы должны информировать МЧС — там решают, сообщать людям или нет. При этом меня каждый раз спрашивают: “А вы можете дать стопроцентную гарантию, что ваш прогноз сбудется?”.
Естественно, такую гарантию я не могу дать. Речь идет только о вероятности сильного события, основанной на научных исследованиях. И на этом все заканчивается — круг замыкается. Дело доходило до того, что премьер–министр дважды особым распоряжением запрещал Институту сейсмологии разглашать данные, свидетельствующие о возможности катастрофического стихийного бедствия, каким является землетрясение.
Говорить, нельзя молчать
— Ну а вы сами, Канатбек Ермекович, как считаете, нужно разглашать результаты вашей научной деятельности, если даже нет стопроцентной гарантии, или “пусть люди спят спокойно”?
— Не только нужно, необходимо! Хотя бы потому, что налогоплательщики имеют право знать, чем мы занимаемся. За что получаем зарплату (хоть и мизерную). За интервью и публикации в СМИ, в которых я честно рассказываю об изменениях сейсмической обстановки, меня обвиняют в том, что я сею панику. А я уверен, что паника возникает именно от незнания. Когда молчат компетентные люди, вылезают разного рода ясновидящие, предсказатели и просто неадекватные люди, которые кричат: “Через три часа произойдет великий “трясун”! И начинается телефонное сумасшествие, как это неоднократно было и в Бишкеке. Информация в одно мгновение облетает город. Люди в стрессовом состоянии бросаются за детьми в школы, садики, выходят на улицы. А это значит, что мало еще Абдрахматов выступает в прессе и рассказывает, что на сегодняшний день никто не может предсказать конкретное время (имеется в виду день и час) и определенное место, куда будет направлен основной удар подземной стихии.
— Канатбек Ермекович, если честно, наверное, теперь после такого разгрома сейсмологов побоитесь откровенно делиться с широкой общественностью своими мыслями и прогнозами?
— Безусловно, мы будем вынуждены соблюдать определенную осторожность, дозировать информацию. В худшем случае, возможно, возникнет такая ситуация, когда ученым придется вообще отказаться от каких–либо публичных выступлений. Зачем это надо, если могут посадить в тюрьму? Особенно в нашей стране с непредсказуемым, ангажированным правосудием. Это же так легко — переложить вину за стихийное бедствие и его последствия на ученых и ни за что не нести ответственность.
— Тогда дайте эксклюзивный прогноз...
— Не дам. Потом, если, не дай бог, что произойдет, скажут: Абдрахматов виноват.
— Ну объяснить–то вы можете, что уже произошло. Вот вы говорили о периоде сейсмической активности. А это лето да и, можно сказать, весь год прошел для столицы, в общем–то, спокойно. Свидетельствует ли это, что повышенная активность закончилась?
— К сожалению, нет. Это просто фаза затишья. У нас, между прочим, на весь этот год была благоприятная оценка. Есть определенные временные пики повышенного риска — май, август, декабрь. Первые два мы прошли. Будем надеяться, что и третий не принесет беды. А вот следующие два года — 2013–й, 2014–й, — возможно, будут более напряженными.
— А вы свои прогнозы фиксируете, отслеживаете, сбываются они или нет?
— Конечно. В институте работает специально созданная прогнозная комиссия. Она собирается раз в месяц и обсуждает ситуацию. Особенно тщательно изучаются несостоявшиеся события. Ученые заявляют: по многим признакам там–то возможно землетрясение. Но оно не происходит. Почему? Мы мучительно ищем параметры, которые дали бы возможность выстроить закономерность сотрясений земли.
Вот такой фактор риска, как увеличение количества слабых толчков. Что и было в Аквиле. За последнее время выяснилось, что для Ошской области, к примеру, это ничего не значит. Там происходит 60–70 процентов 2–3–балльных и меньше сотрясений, но к крупному событию они в большинстве случаев не приводят. На юге земля, можно сказать, мягче, напряжение накапливается и рассыпается зачастую без катастрофических последствий. То есть мы не можем сказать, что каждая серия слабых толчков обязательно предшествует сильным.
А вот для севера страны этот параметр, возможно, сработает. Здесь у нас более жесткая кора, она долго копит напряжение, и все говорит о том, что увеличивающееся число слабых землетрясений может сигнализировать о большом событии.
Существует множество факторов, которые влияют на сейсмику. У нас есть такое понятие — “тригер”, то есть спусковой крючок. Это то, что каким–то образом провоцирует, вызывает подземную бурю. Это может быть и парад планет, и солнечная активность. В общем, чтобы делать успешные прогнозы, надо иметь развитую науку, чего пока у нас нет.
— Не хотелось бы заканчивать на такой грустной ноте. Есть же что–то обнадеживающее?
— Не думаю, что в Бишкеке возможно катастрофическое землетрясение. Это обусловлено его местонахождением, структурой почвы и т. д. Максимально 8 баллов. Для сравнения можно вспомнить 8–балльное событие в Кочкорке в 2006 году. Там полностью развалилось только два дома и обошлось без жертв.
Панический пример
В прошлом году весной в Алматы произошло очень редкое явление — сразу 10 толчков в течение 3 часов. Началась сильная паника. Останавливался транспорт, закрывались предприятия, люди бежали из зданий на улицу, началась стихийная эвакуация из города. На протяжении всего дня ни ученые, ни руководители страны не сказали ни одного слова. Жители мегаполиса пребывали в полном неведении, что происходит. И это вызывало еще большее напряжение. Допускать такое нельзя. Возможно, нужен закон, который обяжет правительство и ученых оперативно делиться с населением информацией, которой они обладают.
Подробности «ВБ»
Обвинение сумело доказать, что ученые так и не смогли объяснить точную природу толчков, происходивших в Аквиле в 2008–м и 2009 годах, понять их роль в последовавшем за ними землетрясении, посчитав их абсолютно безопасными. Прокурор же Пикути решил, что, несмотря на то что заключения сейсмологов были неточными, неполными и противоречивыми, они тем не менее поделились ими с широкой общественностью, тем самым усыпив бдительность местного населения. В результате жители города оказались не готовыми к тому, что 6 апреля 2009 года ранним утром Аквил начали сотрясать подземные толчки магнитудой 6,3 (более 8 баллов). В результате ученых обвинили в непредумышленном убийстве. Особенно были довольны пострадавшие и родственники погибших.
Судья Марко Билли проявил неожиданную жесткость (потерпевшие считают это справедливостью). Притом что прокурор просил четыре года лишения свободы для ученых, судья накинул от себя еще два.
Уже появились результаты этого суда над наукой. В знак протеста покинул свой пост глава итальянского МЧС, который заявил, что у него исчезли условия для нормальной работы. Ученых обвинили в том, что они дали ложную информацию. Это очень глупо и дико, ведь они всего лишь рассказали о результатах своих исследований. И не их вина, что наука еще так несовершенна.
