Азамат Акелеев: Бюджет Кыргызстана – бюджет проедания

Несмотря на постоянную нехватку денег, наша страна все еще не научилась жить по средствам. Подтверждение тому – постоянный дефицит бюджета и зависимость от донорской поддержки. Экс-председатель общественного наблюдательного совета при Министерстве финансов Азамат Акелеев в интервью "ВБ" рассказал о причинах неэффективного управления госфинансами.

- Как бы вы в целом охарактеризовали бюджет Кыргызстана?

- Бюджет у нас социально ориентированный, так как значительная часть расходов приходится именно на социальные секторы. При этом его также можно назвать и бюджетом проедания. Ведь основная масса денег идет не на развитие, а на поддержку того, что существует. Например, много средств потребляет энергосектор. Ежегодный дефицит в этой сфере достигает 6 млрд сомов, которые возмещаются за счет бюджета.

Много затрат приходится на здравоохранение и образование, в том числе донорские кредиты. Однако ситуация в этих областях из года в год становится все хуже. В последние годы наша республика занимала последние места в международном рейтинге грамотности школьников PISA. В конце концов решено было выйти из этой программы, чтобы не позориться.

- В чем вы видите основные проблемы?

- Проблема в том, что бюджетный процесс у нас хаотичный, многие вопросы все еще решаются по звонку. В 2012 году было 1777 справок уведомлений об изменениях сметных назначений, то есть столько раз вносились изменения в бюджет. Их общая сумма превысила 237 млн сомов.

Нередко бюджет перекраивается полностью. Хотя по закону изменения в него можно вносить всего два раза. Страдает как прогнозирование, так и исполнение бюджета. Он формируется по принципу "прошлогодние показатели плюс инфляция". Зачастую ставятся заниженные планы, особенно по доходам, чтобы Налоговая служба особо не напрягалась и сохраняла свои коррупционные схемы.

Бюджетные процессы не регламентированы, поэтому возникают лазейки для различного рода злоупотреблений. Деньги направляются в те сферы, где их легче всего украсть. Это госзакупки, капитальное строительство и прочие расходы. По большому счету за последнее время в этом плане мало что изменилось.

- Насколько оправдывают министерства и ведомства, затрачиваемые на них средства?

- На содержание госаппарата тратится очень много средств. Однако до сих пор неизвестно, какова отдача. Яркий тому пример – Министерство труда, миграции и молодежи, на которое расходуется больше миллиарда сомов. Никто до сих пор не знает, какую полезную функцию оно выполняет.

В Министерстве сельского хозяйства и мелиорации работает шесть тысяч человек. Но непонятно, чем все они там занимаются. Видимо, просто дублируют Нацстатком, собирая статданные.

Вместе с тем региональные сотрудники Гидрометцентра получают зарплату в две тысячи сомов. Возникает вопрос, исходя из чего она рассчитывалась? С 2009 года бюджет вырос в два раза, а зарплаты бюджетников – всего на 25%. Хотя зарплаты – это инвестиции в человеческий капитал: чем они выше, тем больше квалифицированных кадров на госслужбе.

В каждом конкретном случае мы должны знать, какие цели ставятся перед госучреждением, какую пользу получаем. Однако такой оценки на сегодня нет. Согласен, некоторые цели могут быть долгосрочными и не сразу осязаемы. Но в любом случае все функции и обязанности должны быть четко прописаны, чтобы налогоплательщики были в курсе, на что тратятся их деньги.

- Минфин утверждает, что стал более открыт в плане предоставления бюджетной информации. Так ли это?

- Информации на портале Минфина действительно много. Однако нет ключевой, той самой, которая больше всего необходима. Это опять-таки затрудняет подотчетность и открывает возможности для злоупотреблений. Вся информация должна представляться по схеме "план – фактическое исполнение – отклонение от плана". Сейчас ее нет, поэтому невозможно оценить эффективность использования средств, а, значит, и привлечь кого-либо к ответу.

Также отсутствует отчетность по использованию средств внебюджетных фондов, того же Соцфонда и Фонда развития Иссык-Кульской области.

- Что стало с проектом автоматизации центрального казначейства?

- Он провалился. И все из-за того, что ключевые сотрудники Минфина и правительства не были заинтересованы в нем. Сказалась и частая сменяемость руководства и политики министерства. К счастью, деньги не были потрачены. Контракт с исполнителем расторгнут.

- Как обстоят дела с программными бюджетами министерств и ведомств, о которых в свое время много говорилось?

- Они составляются уже три года, но существуют лишь формально. Вначале было 6 пилотных министерств и ведомств, затем их число выросло до 15. Но с руководителей госучреждений нет спроса, исполнили они поставленные задачи или нет. Все остается просто на словах, потому что четкие цели и критерии оценки не прописаны так же, как и ответственность за неисполнение.

- В чем причина сложившейся ситуации?

- Бюджет – всего лишь отражение ситуации в госуправлении. А у нас это – затыкание дыр, ртов, решение насущных социальных проблем. До сих пор нет документа, который бы увязывал бюджет со стратегией развития страны.

Если посмотреть, то сегодня у бюджета всего 5-6 основных источников доходов. Достаточно таких потрясений, как проблемы с "Кумтором", закрытие границ или отказ доноров предоставить кредит, и тут же возникают большие сложности с бюджетом.

До сих пор сохранился устаревший командно-административный тип управления. Когда премьер на заседаниях правительства ругает министров, то это анахронизм. В современном мире давно уже никто никого не ругает. Разговор простой: не достиг поставленной цели - знай свое наказание. Это либо лишение премии, либо потеря должности.

Также отметил бы неэффективное использование госактивовов. В этой сфере имеется огромный нереализованный потенциал. Можно увеличить поступления от дивидендов госпредприятий, управления недвижимостью и приватизации непрофильных активов. К примеру, есть возможность зарабатывать, грамотно управляя активами того же "Кумтора", но пока они просто лежат без дела.

Правительство не хочет особо напрягаться и рассчитывает на доноров. Такие ключевые реформы, как внедрение электронного правительства и автоматизация, не продвигаются потому, что существует прослойка чиновников, которую вполне устраивает текущее положение дел. Поэтому вместо реформ, создается только их видимость.

- Может, Минфину самому нужно произвести необходимые преобразования?

- Не думаю. Минфин выполняет лишь роль бухгалтера. Инициатива должна исходить от руководства страны. Ничего не изменится, пока не будет системных реформ. А для этого должны быть определены четкие цели и задачи.

- А можете отметить что-нибудь положительное?

- Если опустить отсутствие прозрачности, то можно отметить попытку оптимизации бюджета. Правительство старается ужать расходы, чтобы не создавать дополнительной нагрузки на экономику. Это подтверждается тем, что в последние годы размер бюджета особо не растет.

Заметные улучшения наблюдаются у местных бюджетов. Если в 2012 году они составляли 21,2 млрд, то в 2013 – 24,23 млрд. При этом сборы подоходного налога и налога с продаж выросли на 25% – с 6,6 до 8,8 млн. Следует передать администрирование налогов местным органам власти. Ведь они лучше знают, у кого какой доход и как собрать налоги.

- Вопрос в том, насколько центральная власть готова поделиться своими полномочиями?

- Совершенно верно. И пока такого желания не наблюдается. Многие чиновники, включая представителей Минфина, полагают, что айыл окмоту все еще не готовы к самостоятельному сбору налогов. Хотя цифры говорят об обратном. Центр всегда старался взять все под свой контроль, и эта угроза до сих пор сохраняется. Хотя, на мой взгляд, чем больше экономической самостоятельности будет на местах, тем меньше будет таких проблем, как с "Кумтором". Население будет стараться самостоятельно решать свои проблемы и думать об улучшении инвестиционного климата.