New Yorker: Что значит для мира смерть муллы Омара?

15 июля этого года в средствах массовой информации появилось традиционное обращение лидера движения "Талибан" муллы Мухаммеда Омара, в котором тот сообщил, что ислам не запрещает "мирное взаимодействие" с врагом. Как выяснилось позже, это было послание с того света: 29 июля афганское правительство заявило, что предводитель талибов умер в Пакистане еще в 2013 году.

"Талибан" (признанный в России террористической организацией) подтвердил информацию о смерти своего лидера на следующий день. Вслед за этим подтверждением должны подняться важные вопросы: что будет с движением "Талибан", возможны ли мирные переговоры с его новыми лидерами и какой будет роль США в изменившихся обстоятельствах? Комментарий на эту тему опубликовал в New Yorker политолог и эксперт по Афганистану Барнетт Рубин, в прошлом – старший советник спецпредставителя США в Пакистане и Афганистане. Публикацию перевел Slon.ru.

Краткая история мирных переговоров

По словам Рубина, США периодически пытались содействовать переговорам об урегулировании конфликта между правительством Афганистана и лидерами талибов в Пакистане как минимум с 2010 года. Процесс шел туго и нерегулярно, но идея жила: по информации американских дипломатов, в 2013 году Афганистан предлагал пакистанским военным исполнить роль посредников и организовать встречу хотя бы с той частью талибов, с которой у них были связи. Этим активно занялся новый афганский президент Ашраф Гани, вступивший в должность в сентябре 2014 года, – ради этой цели он провел встречи с лидерами таких влиятельных стран, как Саудовская Аравия, которая объявила войну "Аль-Каиде" (чья деятельность также запрещена в РФ), и Китай, Синьцзян-Уйгурский автономный район которого пострадал от целого ряда террористических атак исламистов в прошлом году. Стабильность в Афганистане рассматривается Пекином как важное условие и для его внутренней безопасности, и для экономического роста.

Предводители "Талибана", впрочем, избегали контактов с афганским правительством и вместо переговоров в апреле объявили о крупнейшем "весеннем наступлении" в Афганистане. Это заставило пакистанских военных, которые уверяли, что не имеют влияния на талибов, все-таки отыскать трех бывших лидеров "Талибана" и усадить их за стол переговоров с делегацией из Кабула в Урумчи, столице Синьцзяна. "Талибан" немедленно выпустил заявление о том, что никаких переговоров "Исламский эмират" с Афганистаном не ведет. Тем не менее, продолжает Рубин, давление Пакистана все-таки сказалось. Один из лидеров "Талибана", мулла Ахтар Мухаммад Мансур, который, к слову, 30 июля был выбран преемником почившего Омара, уполномочил представителей движения встретиться с афганской делегацией. Это произошло 7 июля в гольф-клубе близ Исламабада; на встрече присутствовали также дипломаты из Пакистана, США и Китая.

Официальные правительства Афганистана и Пакистана поприветствовали переговоры и решили общаться дальше, США, ООН и Китай назвали их прорывом; "Талибан" же в своем сообщении заявил, что не в курсе переговоров. Так голоса талибов разделились: они одновременно против и не против переговоров, одновременно ведут их и не ведут.

Что будет с "Талибаном"?

С начала войны США в Афганистане в октябре 2001 года мулла Омар ни разу не появлялся на публике, но это не мешало ему оставаться духовным лидером "Талибана". Со своими последователями он общался через послания два раза в год по случаю больших мусульманских праздников, и независимо от того, сам он их составлял или нет, они считались самыми авторитетными заявлениями в политике "Талибана". Поэтому смерть муллы Омара будет иметь важные последствия как для талибов, так и для стран, настаивающих на мирных переговорах с ними, пишет дипломат в New Yorker.

Она, во-первых, может позволить Исламабаду получить шанс продвинуть подконтрольных ему талибов на более высокие посты в "Талибане". Во-вторых, она может расколоть "Талибан": часть членов движения может оставить борьбу и присоединиться к "системе"; часть, наоборот, – влиться в еще более экстремистские группировки, например ИГИЛ, и выступать против правительств как Афганистана, так и Пакистана. Наконец, могут испортиться отношения самих Кабула и Исламабада, если первый потребует от Пакистана разобраться с талибами на его территории, а тот откажется, поскольку талибы еще могут ему пригодиться.

Сдвиги, которые будут происходить на Ближнем и Среднем Востоке, вероятно, привлекут к региону более пристальное внимание правящей верхушки США, предполагает Рубин. До сих пор Вашингтон как будто сидел, застряв в 2009 году, и все время считал численность своего контингента в Афганистане; если чиновники среднего ранга поддерживали переговоры с талибами, то на верхних уровнях администрации урегулирование рассматривалось как стратегия отхода. Учитывая, что разговоры о "Талибане" сегодня должны проходить с участием Пекина, США могут обнаружить, что разворот в сторону Азии без выраженного присутствия в Афганистане невозможен.