Дайнеко: Манасчы Каралаев был самым знаменитым в районе "Вечерки"

81-летний бывший начальник цеха завода "Кыргызавтомаш" Владимир Дайнеко рассказал, что готовит к печати книгу воспоминаний. В ней будет рассказано и о том, как его детство и юность прошли в родительском доме у пересечения нынешних улиц Боконбаева и Ибраимова. На месте родительского дома Дайнеко сейчас почтовое отделение № 21. Об этом редакции VB.KG рассказал он сам.

В книге будет много подробностей обо всем районе нынешней "Вечерки", где прошло детство будущего дважды Героя Советского Союза Талгата Бегельдинова, будущего народного артиста СССР Булата Минжилкиева и разных других известных личностей. Жила здесь и семья одного из отцов-основателей государственности Советского Кыргызстана Абдыкерима Сыдыкова.

А самым знаменитым соседом своим бывшим соседом Дайнеко называет великого манасчы Саякбая Каралаева.

Оказывается, Каралаев с 1949 по 1971 годы жил в построенном для него правительством "финском доме" по адресу переулок Глинки, дом 1 или 1-а, бывшие соседи уже точно не помнят. Это - угловой дом у пересечения того переулка и улицы Кузнечной, впоследствии переименованной в улицу "Правды", а затем в улицу Султана Ибраимова. От дома Каралаева до нынешней редакции "Вечерки" всего лишь метров 300-400.

Переулок Глинки в середине 1970-х полностью исчез под застройкой микрорайона "Восток-6". И каралаевский дом давно снесен, на его месте сейчас солидная пятиэтажка с магазином "Оптика".

- По-хорошему давно пора бы торжественно открыть на той пятиэтажке мемориальную доску: "Здесь находился дом, в котором с 1949 по 1971 годы жил "Гомер XX века", великий манасчы Саякбай Каралаев", - предлагает Владимир Дайнеко.

По его словам, Саякбай Каралаев был замечательным соседом, уважительным и доброжелательным. Никогда не афишировал свои заслуги народного артиста Кыргызской ССР. Часто по утрам желал спешившим на работу Володе и другим соседям "хорошего дня". С юным Володей всегда уважительно разговаривал, словно с совсем взрослым.

- Пока бригада строителей сооружала Каралаеву дом, соседские мальчишки по вечерам забирались на недостроенный чердак. В карты резались, в лянгу. И в игру в альчики "дартчкем": чик-бык-айкур-тава! – рассказывает Дайнеко.

Однажды, где-то в декабре, мальчишек на том недостроенном чердаке застал Саякбай-байке:

- Смотрите, только дом не сожгите! – только и сказал. В смысле – чтобы не курили.

До переезда в переулок Глинки Каралаев жил совсем в другой месте, где-то в пригороде – в доме с большим садом, другом–беркутом и овцами, усадьба была намного больше участка в переулке Глинки. И в том переулке никакой живности у семьи Каралаевых уже не было.

Видимо, новые, более скромные, "жилищные условия" Каралаева получились так. После войны Сталин не одобрил важную записку с подписями главы правительства Киргизской ССР Исхака Раззакова и первого секретаря ЦК Компартии (большевиков) Киргизии Николая Боголюбова. Они знойным летом 1946–го представили к высшей тогда премии, Сталинской, главных участников изданной в Москве книги "Манас. Кыргызский эпос. Великий поход".

Первым в списке кандидатов на Сталинскую премию значился "КАРАЛАЕВ САЯКБАЙ, выдающийся современный сказитель (манасчы). Народный артист Киргизской ССР и орденоносец".

Как позже вспоминал поэт–переводчик "Манаса" Семен Липкин, в тот год враждебные вихри начали реять над азербайджанским "Китаби деде Коркуд", узбекским "Алпамышем", кыргызским "Манасом", да и над остальными восточными эпосами. То, что раньше поощрялось, что всесоюзно праздновалось, теперь становилось подозрительным, антисоветским.

Эти эпосы стремительно стареющий товарищ Сталин вдруг начал подозревать обвинять в "элементах антинародности", в "протаскивании чуждых народу феодальных идеалов".

Подозрительному Сталину не могли понравиться сильные эпитеты из записки Раззакова и Боголюбова: "Эпос "Манас" является величайшим творением устной поэзии, которое по праву ставится научными авторитетами в ряд с такими памятниками мировой эпической поэзии, как "Илиада", "Одиссея", "Шахнаме", "Слово о полку Игореве". В богатырских образах Манаса и Семетея народ олицетворил свою мощь, придавая им лучшие черты своего собственного облика - отвагу и честность, любовь к свободе, верность в дружбе, мужественную стойкость в борьбе с врагами".

- Исчезло без следа государство Тимура, обратились в пыль великие деспотии прошлых веков. И лишь песня манасчы о свободе, о праве человека быть человеком дошла до наших дней, - такие смелые слова написал замечательный московский писатель Василий Гроссман о Саякбае Каралаеве в 1947-м, в самый разгар сталинской тирании.

Старожил Дайнеко эти гроссмановские слова о Каралаеве категорически поддерживает.