Академик Национальной академии наук Розалия Дженчураева, супруга академика Ильгиза Айтматова, предоставила VB.KG два только что написанных эссе - мемуары о переплетении судеб двух выдающихся женщин, матери Чингиза Айтматове Нагимы Айтматовой и его первой жены Керез Шамшибаевой.
Авторы этих воспоминаний – сама Розалия Дженчураева и младшая сестра Чингиза Айтматова, известный общественный деятель, кандидат физико-математических наук Роза Айтматова.
- Эти короткие эссе могут показать (на фоне ревизии необходимости семейной ячейки, семейных ценностей, важности семьи в построении нормального общества) роль женщины, роль материнства в меняющимся мире, - подчеркивает Розалия Дженчураева.
Эссе Розы Айтматовой называется "Материнство – это не только "рай у ног матери", но и ответственность за детей, за семью".
Роза Айтматова пишет, что "10 августа исполнится ровно 50 лет со дня кончины нашей мамы Нагимы Айтматовой, а Керез жеңе, если бы была жива, исполнилось бы 90 лет. Я помню, мама умерла в день рождения Керез жеңе. Конечно, по-кыргызски по поводу таких событий надо было бы собрать хотя бы близких людей за большим дасторконом, вспомнить о них и посвятить им чтение Курана. Но коронавирусная пандемия все более и более свирепеет. Поэтому я решила просто вспомнить о близких и дорогих мне людях".
В 1952 году Нагима Айтматова и ее дочери Люся и Роза жили в селе Покровка, нынешнем центре Манасского района Таласской области. И вот в июле Чингиз, студент Киргизского сельскохозяйственного института во Фрунзе, написал матери, что у него есть девушка, с которой он дружит и может быть скоро они поженятся.
Вскоре Нагима Хамзиевна получила новое письмо от Чингиза, что он женился, провел скромную студенческую свадьбу и собирается вместе с женой приехать в Покровку.
Жили Айтматовы на квартире у женщины-казашки по имени Катей апа. Ее два сына не вернулись с войны, она взяла на воспитание сына деверя. Дом Катей апы состоял из двух комнат и прихожей. В одной комнате она сама жила с приемным сыном, младше Розы на два-три года, в другой комнате семья Айтматовых: мама и ее дочери Люся и Роза. У ближайшей соседки Уулбүбү эже муж не вернулся с войны и она также проживала с единственным сыном, которого звали Адиш. Он тоже был младше Розы, поэтому она для этих мальчиков была Роза эже.
Все они были очень дружными соседями, пиалку чая друг без друга не пили.
И вот где-то в июле ждут приезда Чингиза и Керез. Необходимо было поездом доехать до Джамбула, а затем на попутной грузовой машине (тогда автобусов и легковых автомобилей в тех краях практически не было) добираться до Покровки.
То был обычный день. Все ушли на работу. А Роза с утра надела самое нарядное платье, какое у нее было, красиво заплела косы и стала ждать: когда же они приедут?
Еще вчера во всем доме Люся с Розой сделали уборку. Но ведь надо, чтобы двор тоже был чистый, не пылился, и дорожка к калитке тоже должна быть подметена. Роза взяла ведро, принесла из арыка воду и стала обрызгивать двор и дорожку. Потом все аккуратно подмела. А двор опять высох и от стараний не осталось и следа. Тогда Роза еще раз хватила ведро побежала за водой. Так раза три обрызгивала двор и подметала. Но когда начала обрызгивать двор в четвертый раз, открылась калитка и там появились улыбающиеся Чингиз и Керез:
– Ай, Роза мы приехали, здравствуй! – приветствовали они.
А Роза как держала полное ведро воды, так побежала к ним навстречу. Подол нарядного платья сразу намок от проливающейся воды.
– Поставь ведро! – кричат они.
И только тогда Роза опомнилась, поставила ведро на землю и побежала к ним навстречу.
Розе уже было 16 лет. Это были послевоенные годы. Много мужчин, ушедших на войну не вернулось и поэтому случаев бракосочетаний было мало. Это уже подростки военных лет выросли и стали приводить домой келинок. А в семье Айтматовых с 1937 года не было ни одного радостного события (тогда ценности были другие, самыми радостными событиями в семье считались появление в доме невестки или новорожденного).
- Сейчас вспоминая обо всем этом, я думаю Керез жеңе была "ак жолтой" келин. У кыргызов есть понятие "ак жолтой" – это человек или случай, приносящий счастье или удачу. Ведь действительно после прихода ее в нашу семью, у нас появились одно за другим много счастливых событий, - пишет Роза Айтматова.
Керез Шамшибаева, заслуженный врач Киргизской ССР, родилась 10 августа 1931 года в селе Онбир-Жылга Чуйской области. Отец ее был богатырского телосложения (она сама не видела, но ей рассказывали), он с ее матерью были передовыми колхозниками. Правда, отец заболел какой-то тяжелой болезнью и скоропостижно скончался до рождения дочери. Поэтому и назвали ее именем Керез, что означает "завещание или подарок от умершего отца".
У отца была сестра, Керез называла ее Айшаке, а юные Айтматовы - Айша–апа. Она была коммунисткой, одной из первых кыргызских женщин-активисток Чуйской области. Работала на разных партийных должностях, последняя место – директор Беловодского дома детей-инвалидов. Было видно, что это честный, трудолюбивый и справедливый директор. Это было видно и со стороны и судя по условиям проживания детей, из наблюдений за ее работой, связанной с детьми-инвалидами, от которых отказались даже их родители.
Кстати, прототипом учительницы в пьесе "Восхождение на Фудзияму" как раз стала Айша-апа. Она и в пьесе Айша-апа. Заметив, что Керез хорошо учится, Айша-апа перевела ее в школу № 5 во Фрунзе. Школу Керез Шамшибаева закончила с золотой медалью и поступила учиться в мединститут. В мединституте она тоже хорошо училась, была активной комсомолкой.
Чингиз и Керез были детьми своего времени, они были активными комсомольцами. И вот на одну из районных конференций в состав делегации из мединститута была включена одна из лучших студенток – Керез Шамшибаева. А в составе группы из сельхозинститута одним из делегатов был Чингиз Айтматов. Оба они выступали на конференции от имени комсомольских организаций своих вузов. Там познакомившись, они стали дружить, полюбили друг друга и через некоторое время решили пожениться.
Чингиз тогда еще был сыном "врага народа", из-за чего ему отменили Сталинскую стипендию и не приняли в аспирантуру. В то время не было еще известно, какова будет судьба нашей семьи и его собственная. То было время сталинского тоталитарного режима.
В Покровке у Айтматовых близких родственников не было, они жили в Шекере. Поэтому семейную радость – приход в семью невестки - разделили ближайшие соседи.
Гораздо позже обстоятельства Катей апы сложились так, что ей надо было продать тот дом и переехать. Человек, который купил у нее дом, рассказывал, что она его агитировала таким образом:
–- Купи этот дом. Он сейчас выглядит стареньким, развалюхой, но здесь жила Нагима Айтматова, через этот порог впервые переступила ее сноха Керез. А сколько раз сюда приезжал сам Чингиз Айтматов! Это счастливый и примечательный дом, в Покровке такого дома больше нет.
– Меня действительно прельстила ее мысль. У меня подрастали дети, и я мечтал, чтобы они выросли грамотными, стали специалистами каждый в своем деле, как дети Нагимы апы. Я, конечно, снес тот старый дом и построил новый большой дом, чтобы удобно было семье жить. А во дворе я еще пристроил "времянку", сейчас так модно у кыргызов. Во времянке есть два входа, то есть две двери. К этим дверям я прикрепил те старые дверные ручки, которые я снял с дверей дома Катей апы. Слава богу, мои дети выросли порядочными людьми и каждый в своей сфере хороший специалист. У меня уже внуки. Я думаю, положительная аура этого дома меня сделала счастливым человеком, - рассказывал сельчанин.
В 1953-м Чингиз закончил институт и устроился работать зоотехником на Экспериментальную ферму Киргизского научно-исследоватедльского института животноводства. Ферма находилась в пригородном селе Чон-Арык. Это сейчас Чон-Арык входит в состав Бишкека, а тогда в Чон-Арыке был колхоз–миллионер "Киргизия" и республиканская Сельхозвыставка.
Чингиз и Керез получили двухкомнатную квартиру в барачном доме, построенном для специалистов фермы.
В архиве Нагимы Айтматовой сохранилась квитанция об оплате Чингизом "за услуги автотранспорта по перевозке семьи из Таласской области" - 300 рублей. На квитанции указана дата: 1 августа 1953 года.
1954 год. Родился Санжар – старший сын Чингиза. Это тоже было радостным и счастливым событием нашей семьи. Сейчас, конечно, изменились семейные ценности, но тогда появление ребенка в семье было ни с чем не сравнимое счастье. Роза всегда завидовала девочкам–подросткам, своим подружкам , когда они выходили с младшими братьями или сестрами и хвалились : "Менин альдейим бар" (у меня есть алдей, от "алдей – баюшки баю", младенца убаюкивают, баюшки-баю).
Айтматовы жили в этой маленькой двухкомнатной квартире вшестером, и всем было место: и Чингизу, который начинал писать свои первые рассказы, и место нянчить ребенка и создавать приятную обстановку в семье.
Потом Чингиз поступил учиться на Высшие литературные курсы в Москве, были написаны и опубликованы его первые повести. О них заговорили на всесоюзном уровне.
В Кыргызстане не все принимали такие успехи его. Особенно писатели старшего поколения старались найти в его произведениях идеологические ошибки и доходили слухи, что они ему устроят такую же судьбу как отцу, Торекулу.
И мама, и Чингиз очень переживали, Чингиз тяжело заболел, видимо на нервной почве. Вот тогда помогла профессия врача Керез жеңе. Она лечила его дома сама. Знала, чем и как надо лечить.
И тут наступил 1957 год – год реабилитации отца. Это изменило положение семьи в лучшую сторону.
1959 год. Родился второй сын Чингиза – Аскар. Керез жеңе принесла еще одну радость, счастье семье. Какое удовольствие доставляло Бабушке Нагиме петь песенки, рассказывать сказки, придумывать игры для своих внуков.
Керез жеңе закончила медиснститут с красным дипломом. Выбрала она себе специальность ЛОР-врача. Поступила в ординатуру, а потом в аспирантуру. Но ее руководитель – доктор медицинских наук, профессор Абрам Львович Брудный, один из самых видных и крупных ученых, работавших в то время в КГМИ, в 1959 году скончался. У Керез была уже утверждена научная тема. Однако после кончины руководителя она решила заняться простой врачебной деятельностью и больше внимания уделять дому, семье. И отказалась от учебы в аспирантуре.
Это было время, когда у Чингиза начался период успеха в творчестве, он подавал большие надежды. Ему надо было создавать условия для работы, не отвлекать на разные семейно-бытовые, хозяйственные дела. И она всю нагрузку по семье и воспитанию детей взяла полностью на себя, работая простым ЛОР - врачом. Да, врачом она была прекрасным, ее любили и пациенты, и сотрудники спецполиклиники, где она трудилась до конца жизни.
Жизнь такова, что "жизнь пройти – не поле перейти". Так получилось, что они с Чингизом развелись. Керез жеңе переживала, беспокоилась о нем, как и прежде.
Роза Айтматова почти каждый день после проведения занятий в институте заходила к Керез на работу. Обсуждали простые каждодневные вопросы жизни, связанные с детьми, родственниками.
Однажды, когда Роза пришла к ней на работу, Керез была очень взволнована и стала рассказывать о том, что к ней пришел один известный писатель, ее земляк, и стал уговаривать ее подписать заявление-жалобу на Чингиза, написанное от ее имени. Она должна была внизу поставить свою подпись.
– Это заявление написано на имя Усубалиева, первого секретаря Центрального Комитета Компартии Киргизии, от твоего имени. Ты моя землячка, я хочу тебя защитить, отнесу это заявление сам, скажу, что ты передала. Ты знаешь, что членам партии не положено разводиться. Так вот, после того, как рассмотрят твое заявление на заседании бюро ЦК, Чингиза так разбомбят, что никаким известным писателем не станет, он будет из партии исключен и станет он беднягой, которого нигде на работу не примут. Да и никакой он не писатель, он просто хороший журналист, как сказал один наш старейшина среди писателей. А как исключат из партии, он и как журналист будет отвергнут. Давай, сестричка, подпиши, - настаивал земляк.
– Нет, он отец моих детей и выходила я за него замуж из чистых, искренних чувств. Я не буду делать ему плохо. В жизни всякое бывает, мы с ним в нормальных хороших отношениях. Не переживайте за меня, – ответила Керез за полчаса до встречи с Розой.
- Мы с Керез жеңе всегда понимали друг друга и были близки. Я сидела у ее изголовья в последние минуты ее жизни. Я вспоминаю двух матерей, которые выдержали тяжелые удары судьбы, сохранили в себе человеческое – жизненно важный стержень, посвятив себя семье и детям, - резюмирует Роза Айтматова.
***
Название эссе академика Розалии Дженчураевой: "10 августа – в жизни двух выдающихся женщин".
В 1961 году Розалия отправилась знакомиться с будущей свекровью, Бабушкой Нагимой, с Чингизом и Керез.
Характер в то время у Розалии был независимый и уже давно "самоутвержденный". По пути она просила Ильгиза не устраивать смотрины, хотя вполне была уверена, что так оно и будет.
Открыл им дверь друг семьи Ильяс Ботбаев (успешный ученый в области животноводства, позднее – академик нашей Академии наук).
На удивление Розалии, вся процедура знакомства с семьей Айтматовых прошла просто и естественно.
Чингиз говорит:
– Вот хорошо, что и вы пришли, мы как раз собирались обедать. К нам заглянул наш друг Ильяс. Плов уже готов.
Разговор во время трапезы шел в основном о проблемах разведения племенного скота, о деградации пастбищ и возможности увеличения поголовья скота в республике без ущерба для горных пастбищ.
С Бабушкой Нагимой со дня знакомства и в течение десяти лет, пока она не ушла в мир иной в 1971 году 10 августа, Розалия очень тесно общалась.
Всегда ровная, спокойная, Нагима была в семье как бы бастионом стабильности. Какие бы мелкие или значительные катаклизмы и события не случались в семействе, она внешне все воспринимала как будто бы спокойно.
И только по прошествии многих десятилетий, когда она сама уже стала бабушкой, Розалия смогла понять ту громадную стойкость Бабушки Нагимы в восприятии любых жизненных невзгод.
- Я не могу вспомнить, чтобы она хоть раз повысила на кого-то свой голос или устроила скандал. Терпеливая, мудрая она любую свою реакцию на жизненные негативы держала глубоко в сердце. Тогда мы по молодости этого не видели и не могли оценить, поскольку – все воспринималось как должное, - пишет Розалия Дженчураева.
Бабушка Нагима уже тогда была очень больна: приобретенный в тяжелейших жизненных ситуациях репрессивного прошлого целый букет болезней приносил ей большие страдания. Особенно мучили приступы бронхиальной астмы и деформирующий полиартрит рук и ног, хотя внешне ее проблемы практически были недоступны постороннему глазу.
У женщин советского времени, особых бытовых условий в то время не было. Много времени уходило ежедневно на приготовление пищи, мытье посуды. Вот прибегает Розалия домой к Чингизу в обеденный перерыв проведать. Бабушка Нагима у плиты что-то готовит. Пахнет вкусно.
Чем можно помочь? Розалия отстраняет ее от раковины и моет посуду. А она торопится накормить чем-нибудь вкусным и сокрушается, что Розалия худая и, видимо, плохо питается. И так многие годы.
Однажды Керез принесла Розалии из магазина, который был на правительственной даче, очень красивое импортное платье нежно-голубого цвета из модной тогда ткани. Тогда все было в дефиците. Но у Розалии не была запланирована эта, довольно дорогая, покупка. Стоило это платье целых 75 рублей при ее зарплате 120 рублей. Оторвав от сердца эту красоту, Розалия отказалась.
Да не тут-то было. Бабушка Нагима пошла в спальню, надела это платье на себя и сказала:
– Смотри, какое оно красивое, я тебе частично дам из своей пенсии, возьми!
Это платье до сих пор у Розалии хранится как память о молодости, оно и сейчас почти как новое. В нем Розалия выступала с трибуны на всесоюзных конференциях, плавала на Курильские острова и модничала у себя во Фрунзе. Затем его одевала на ответственные мероприятия и ее келинка Саша. А сейчас то платье стало уже историческим артефактом и хранится в чемодане.
Когда Бабушка Нагима приходила к погостить, Розалия готовилась заранее. Пыталась испечь что-нибудь необычное. И кроме всего этого, кипятила шприц и иглы на случай приступа астмы. В то время не было еще одноразовых шприцов.
Первый раз Розалии пришлось колоть Бабушку Нагиму, когда у нее случился приступ. К великому сожалению, на руках у нее уже не было живого места для укола, все было в плотных шишках. Розалия растерялась. После укола появился большой синяк на руке. Розалия увидела его позже, случайно, и страшно расстроилась. В конце концов, все обошлось после полушутливого и полусерьезного назидания со стороны Керез.
Керез была старше Розалии на 5 лет. В то время она работала отоларингологом в спецполиклинике Минздрава.
Будучи лидером по характеру, Керез во всем была стержнем своей семьи: начиная с бытовых мелочей, заканчивая крупными и важными проблемами воспитания детей и рутинного быта.
- Поначалу у меня с Керез отношения складывалось не так гладко, как хотелось бы, шла притирка характеров. Мой характер тоже не подарок. Годы жизни на границах Советского Союза воспитали во мне не только дух военной строгости, но еще и мой независимый характер. По жизни я человек не скандальный и терпеть не могу крикливые и шумные разборки. Считаю, скандал – это удел или совершенно невоспитанных, или психически нездоровых людей. Постепенно мы нашли точки соприкосновения в общении и стали друзьями. Общей темой у нас была не только медицина: в поле нашего зрения попадали и литература, и искусство, и женские тряпки, все было интересно. Тем более медицину я люблю со школьной скамьи, - рассказывает Розалия Дженчураева.
У Керез были ярко выраженные черты лидера и хорошего организатора в пределах не только клана Айтматовых, но и многочисленных дальних и близких родственников. Возникающие проблемы в семействе чаще всего решались именно ею.
В те годы к Чингизу, как к молодой восходящей звезде, тянулись многие отечественные и зарубежные поэты, писатели, деятели искусства. Часто приезжали целые делегации иностранных деятелей искусства, ученых и всяких чиновников. Было совсем новым общение с иностранцами, которых принимали у Чингиза дома.
Обычно это было так: звонит Керез и сообщает, что к вечеру должен быть накрыт стол. Приехала делегация из Аргентины, 13 человек. К тому времени уже было все отработано. Мама Розалии тогда превосходно пекла торты, особенно торт "Наполеон", сама Розалия делала ореховый торт, Роза – чак-чак, остальные многочисленные племянники делали каждый свое блюдо.
К назначенному времени стол полностью готов для приема гостей. Айтматовская молодежь тоже участвовала в застолье, познавала неведомый иностранный дух и удивлялась раскованности гостей.
И так все время. Привыкли, приобщились и со временем перестали робеть перед знатными гостями. Помимо этого, после каждой зарубежной поездки Чингиза собирались у них дома и, открыв рот, слушали рассказ Чингиза об очередной стране, ее обитателях, нравах и всех событиях, которые сопровождали его в далеких неведомых странах.
Время летит быстро. В выходные звонит Керез жене, говорит, что нужно привести двор в порядок. Значит, собирается вся молодежь. Едут в особняк, что в Госрезиденции. В казане уже варится мясо, длинный стол во дворе накрыт белой скатертью, племянники уже трудятся с утра, а кто постарше, делятся новостями, своими успехами, пьют чай. Последний аккорд: поливается двор из шланга, чисто, красиво и уютно. Все усаживаются за стол и долго общаются. Так заканчивался воскресный день.
Если в выходные дни Ильгиз и Розалия были у себя на даче, то возвращаясь, часто заезжали к Керез. Чай пили всегда на веранде. Обсуждали последние события, сообщали о своих удачах и проблемах.
Уют, который постоянно царил в этом доме, хлебосольность хозяйки говорили о тихой счастливой гавани, поскольку Керез умела создать свой домашний настрой.
Это были не только чистота и порядок, это было больше, главное, Чингиз имел возможность творчески мыслить, трудиться, писать. Он был огражден от мирской ежедневной суеты. В таких случаях практически все проблемы решались Керез. Главным ее посылом было: "Не мешайте ему писать, не загружайте лишний раз проблемами, которые я сама могу решить". Это чувствовалось во всех мелочах.
- Я уверена, что важной вехой в творческих успехах Чингиза была и заслуга Керез. Имея талант, он имел и все условия для его реализации. Повседневный труд, постоянный настрой для творчества и условия для его реализации. Все это было важной основой и мощной поддержкой, - подчеркивает Розалия Дженчураева.
Вместе с ростом славы Чингиза росло и стремление многочисленных современников, поклонников, коллег (не считая еще и армию близких и дальних родственников) с ним общаться. Помимо этого были еще и общественные нагрузки. Это съедало отпущенное для творчества время.
Однажды приехали пообщаться, сидели, пили чай, обсуждали сюрпризы погоды. Выходит Чингиз из кабинета, усталый, без вдохновения, с каким-то сожалением говорит:
– Ну вот, закончил новую повесть, а конец получился неожиданный, придется начало полностью переделывать.
Речь шла о повести "Белый пароход", где в конце главный герой погибает.
Шли годы, и писательское амплуа и фабула его произведений постепенно менялись. Конечно, человек совершенствуется с приходом нового времени, с приходом жизненной зрелости и уже новых проблем. На смену романтичным, понятным рядовому читателю рассказам и повестям о любви, о людских отношениях через призму бытия, пришли уже другие произведения с охватом глобальных и мировых проблем. Усложнился и язык изложения.
Обстановка в доме, созданная Керез, была схожа с так называемым "круглым столом", за которым обсуждали очень многое, начиная с семейных дел, проблем, путей их решения, заканчивая современными литературными новинками, которые успели прочитать в новых периодических изданиях или книгах.
Однажды, находясь у Чингиза дома за чашкой чая, Розалия спросила его, не жалко ли было уйти от таких героев как Джамиля, Данияр, Асель и других, близких простому читателю, жизненных сюжетных линий, к сложным проблемам человечества?
– Вряд ли простой читатель поймет, например, роман "Тавро Кассандры" с таким сложным философским воззрением, да и манерой изложения? Массовому читателю больше близки романтические повести и рассказы типа "Джамиля" или "Тополек мой в красной косынке", –спросила Розалия.
На что получила ожидаемый ответ.
– Сложно приспосабливаться к какому-то определенному классу читателей. Постоянно возникающие проблемы человечества, заставляют нас искать новые формы решения этих проблем, идти дальше без остановки. Я же не могу оставаться или искусственно опускаться до моего начального уровня или прежнего читателя. Ведь читатель тоже растет, - сказал Чингиз Айтматов.
Таких диспутов на семейных чаепитиях было много. Так хотелось, чтобы он вернулся в привычное лоно повседневных простых жизненных людских отношений. Но Чингиз уже давно ушел не только вперед, но и ввысь.
- Невольно вспоминаю и провожу аналогию между ранними и более поздними произведениями Габриэля Гарсия Маркеса, и ловлю себя на мысли, что алгоритм их путей аналогичен, - отмечает академик Дженчураева.
По ее словам, душа Чингиза была очень ранима. Любое событие проходило через его сердце. Будучи уже известным писателем и находясь уже на Олимпе славы, он оставался по-прежнему очень уязвимым. Любая даже самая, казалось бы, ординарная жизненная неприятность повергала его в глубокие переживания. А таких моментов на его пути было предостаточно.
Однако у него был мощный щит в лице Керез, которая своей прозорливостью и неординарностью давала ему возможность не только писать, но и просто спокойно осмысливать любое задуманное произведение, его фабулу, и настроиться на реализацию задуманного.
Однажды Розалия и Ильгиз решили свозить их детей в Москву. Это было в 1972 году. Остановились в исторической гостинице "Москва", сняли апартаменты. Тогда это было доступно и цены не кусались, в сравнении с современными отелями такого же ранга. Дети посетили московскую городскую елку и новогодний бал – елку в Кремле. Впечатления у детей остались на всю жизнь, они до сих пор, встав уже взрослыми, вспоминают те необыкновенные события в своей детской жизни.
Следом была премьера (постановка руководителя театра "Современник" Галины Волчек) "Восхождение на Фудзияму". Новая форма спектакля, все происходит рядом со зрителем: круглое возвышение в центре зала и подиум, на котором играли актеры, причем без грима. Долгие аплодисменты зрителей, конечно, в центре внимания Чингиз и его соавтор по пьесе – Калтай Мухамеджанов. Затем небольшой фуршет и общение вживую со знаменитостями "Современника".
Под Новый год Розалия заказала из ресторана гостиницы новогодний стол, который сервируют прямо в нашем номере. Появляются Чингиз вместе с Калтаем. Интересно слушать их разговор, обсуждение спектакля. Розалия внимательно следила, чтобы они не забывали и про трапезу, все-таки старалась, выбирала меню.
В голове у них, как в калейдоскопе проходит череда разных событий, оценка этих событий, и тут же идея, а как развить эту тему дальше. Розалии порой казалось, что они витают в каких-то иных пространствах, не понятных нам простым смертным.
Неожиданно мелькает мысль: "Да они вообще не от мира сего! А может это и есть талант?"
Обсуждая спектакль, внимание заостряется на некоторых устоявшихся народных традициях. Конкретно о значении так называемой "Ночи предопределения", "Кадыр тун", когда люди прощают друг другу обиды, открыто рассказывают о своих совершенных ошибках и неблаговидных поступках.
Розалия с большой иронией тогда отнеслась к этому, поскольку не верит, что человек может вот так просто взять и все выложить в один момент, только потому, что существует такая ночь. Однако Чингиз пояснил, что это важно не столько для окружающих, сколько для самого человека.
– Это своего рода исповедь, только не перед одним пастырем, а перед всеми близкими друзьями, родственниками и перед Всевышним. Человек переступает через свое "я", очищается и ему становится легче жить, - говорил Айтматов.
- День 10 августа связывает двух особенных женщин. Это день рождения Керез , в этом году ей исполнилось бы 90 лет. И в этот день 10 августа ушла из жизни наша Бабушка Нагима, которая воспитала и подарила нашему обществу достойное потомство. Наверное, пройдет еще не одно десятилетие и когда-нибудь потомкам будет интересно узнать больше о нашем времени, о людях, которые жили в эту эпоху, которые делали эту эпоху яркой, наполняли ее новым содержанием. Но детали и важные штрихи истории бытия наших современников, характеров и взаимоотношений, не описанных или отмеченных где-то, скорее всего, будут утеряны, возможно, они уйдут вместе с нашим поколением, - пишет в заключение академик Дженчураева.
